[Kristianiya]

К вам посетитель

Фандом: Ориджиналы
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини, 1365 слов
Жанры: драма
Описание: К раненому офицеру в госпиталь приезжает женщина, которая для него много значит.

— Виктор Сергеевич, к вам пришли!

Взглянув на улыбающееся личико медсестры, Алымов мысленно пожал плечами. Ждал он разве что юриста, с квартирой окончательно разобраться, но никак не раньше четверга. Да и не приехал бы Виталий Алексеевич без созвона.

Может, Мишка вырвался или Тимур? Вряд ли, они до конца месяца в командировке.

Ну да что толку гадать.

Поправив завернувшийся край футболки, Алымов машинально пригладил отросшие за пару месяцев волосы и толкнул дверь в коридор.

В коридоре было темно. Большие круглые лампы под высоким сводчатым потолком ещё не зажгли, и из-за густо-серых клочьев, затянувших небо в окне, казалось, будто уже поздний вечер — вот-вот позовут на ужин и спать.

Алымов слышал тихий, мягкий шорох своих тапочек. Он шёл не торопясь: правую при ходьбе уже не скручивало болью, но она всё же ныла, когда он наваливался на неё слишком уж тяжело. Да и колено не желало толком гнуться.

Он подошёл к диванчикам у массивного арочного окна, впихнутым между цветочными кадками. Успел разглядеть тёмно-золотистый затылок, волосы по плечи, аккуратный светлый воротничок блузы над плотной тканью пиджака — и женщина повернула голову.

Он споткнулся на ходу и ускорил шаг, огибая диван. Улыбнулся — во всяком случае, он очень надеялся, что напряжённо растянутый рот и прикипевший к её лицу взгляд можно засчитать за улыбку.

— Здравствуй, Настя.

— Здравствуй, Витя, — приподнятые уголки губ, безмятежные тёмные глаза. Она подвинулась, и ему ничего не осталось, кроме как присесть рядом.

Наверное, усаживался он неловко — её взгляд метнулся к его колену, обтянутому повязкой. Он негромко усмехнулся, не дожидаясь её вопроса:

— Почти не болит.

— Это хорошо, — тихо сказала она, белые холёные пальцы неосознанным жестом погладили её собственное колено, левое, как его, собранное хирургами по кусочкам. — Извини, что не предупредила.

— Что ты, — он вдохнул глубже, — я очень рад.

— Не хотела устраивать ложную тревогу, — уголки тонких губ чуть приподнялись. — До последнего сомневалась, удастся ли выкроить окно. Завтра лечу в Гонконг на переговоры. Контракт важный — возможно, утрясать условия придётся долго.

— Ты теперь в бизнесе? — уточнил он, внимательно изучая её лицо.

Не такой уж и большой срок — шесть лет, да и не сказать, что Настя так уж решительно изменилась. Та же густая волна волос, та же привычка садиться нога на ногу, покачивать в воздухе носком туфли. И улыбка — осторожная, уголками губ. Настя редко улыбалась во весь рот, открывая зубы, теперь непривычно белые и ровные, как у актрисы — но уж если смеялась, так взахлёб, заливисто, припадая лбом к его плечу и вздрагивая.

Крохотные, едва приметные штрихи: вертикальные морщинки над переносицей, цепкий, пристальный взгляд, черты лица, словно бы заострившиеся, ставшие жёстче. И она уже не сутулилась, как раньше — прямой спине, развороту плеч мог бы позавидовать кое-кто из его офицеров.

— Мы занимаемся цифровой техникой, — она сдержанно кивнула.

— Надеюсь, всё идёт хорошо?

— Более чем. Только времени на что-то кроме работы мало остаётся.

— Зато у меня теперь времени хоть отбавляй, — он развёл руками. — Даже и не мечтал.

— А где Лена? — тёмные глаза скользнули по его лицу. — Навещает?

Прозвучало легко, небрежно, но он слишком привык по службе подмечать малейшие детали: напряжение в пальцах, чуть сузившиеся зрачки, едва заметный наклон корпуса вперёд. Почти неощутимые покровительственные нотки в голосе.

Она всё знала — и он позволил себе не скрывать то, что без труда об этом догадался.

— Осталось кое-что по мелочи утрясти — и нас разведут в загсе, без судебных нервотрёпок.

— Мне жаль, — негромко сказала Настя. — Это из-за твоего… ранения?

— Из-за инвалидности, ты хочешь сказать? — фыркнул он. — Конечно, она сыграла свою роль. Но, думаю, даже если бы я вернулся целёхонек, моему браку недолго оставалось.

Она кивнула, тёмная прядь скользнула по щеке, по шее.

— Дурак я был, — резко, отрывисто произнёс он.

— Тебе видней, — она улыбнулась одними губами. — Во всяком случае, ты меня никогда не обманывал. Просто собрал вещи и поставил перед фактом.

— Мне казалось, так лучше, — выдохнул он, чувствуя, как в глотке начинает царапать. — Знаешь, не рубить хвост по частям.

— Резонно.

И опять — расслабленное пожатие плеч, улыбка, а участившееся дыхание заметить трудно, если ты не ходил в разведку годами день за днём, не допрашивал, не вырывал информацию по крупицам. Эта женщина в изящном деловом костюме умела владеть собой — в отличие от девчонки в растянутом пушистом свитере, у которой любая мысль была написана на лице.

Ветка вишни, тяжёлая, в сочно-зелёной листве, стукнула в стекло, тихонько заскребла — Настя повернула голову к окну.

— У вас здесь настоящий сад. Я чуть не заблудилась, пока шла к корпусу.

— Можно бы погулять, но, судя по всему, дождь пойдёт, — он покосился на тучи, наливающиеся чернильной густой синевой. — Я часто выбираюсь побродить.

— И врача не слушаешь? — складки над переносицей обозначились резче. — Мне сказали, если бы ты так не торопился нагружать ногу, тебе бы уже можно было готовиться к выписке.

Он пожал плечами.

— Пределы своего организма я знаю. Здесь неплохие врачи, но ни один из них не может сказать мне, что я могу и чего не могу. Это чувствую только я сам. А что касается выписки — когда скажут домой идти, тогда и пойду. Честно говоря, не вижу особой разницы. Что палата, что квартира.

— Здесь за тобой хотя бы присматривают, — она усмехнулась с явным неодобрением. — Тебе нужно будет найти хорошего физиотерапевта — у меня есть один на примете, он мне в прошлом году судороги снимал. А бассейн хорошо бы подыскать недалеко от дома.

— Было бы здорово.

— Поспрашиваю у ребят, — мягкая улыбка. — Тебе сейчас, наверное, тяжело оставаться одному. Поэтому домой не очень хочется.

Да нет, почему, одному нормально. По крайней мере, днём. Даже спокойнее.

А ночью после двух таблеток веронала голова тяжелеет, сама клонится на подушку, и внутри ничего не колотится, не распирает черепную коробку.

Советовали к мозгоправу — да ну его.

— У тебя ведь есть друзья, — тихо, убедительно. — И у тебя есть я. Я сделаю всё, чтобы ты как можно скорее вернулся к нормальной жизни.

Он вновь покосился в окно. На стекле уже было видно несколько крупных капель, пара из них лениво поползли вниз, растекаясь тонкими струйками.

— Зачем тебе?

Тонкие арки бровей приподнялись:

— Зачем?..

— Зачем со мной возиться, — он прочистил горло. — У тебя бизнес, поездки. И наверняка кто-то есть рядом с тобой.

— А, это, — она небрежно отмахнулась ладонью. — Ничего серьёзного. А мы с тобой всё-таки не чужие друг другу.

В стекло уже вовсю стучало, вишнёвая ветка вздрагивала, приникая к карнизу и вновь упруго выпрямляясь. Алымов смотрел на Настю — с разгоревшимися щеками, с беспокойными узкими запястьями, тоненькую девочку под непроницаемой костюмной бронёй.

— Спасибо, что навестила, Насть, — горло опять пришлось прочистить. — Для меня очень много значит твой приход. Но больше — не надо.

Тёмные глаза потрясённо распахнулись — и тут же недоверчиво сузились зрачки.

— Не надо, — повторил он, прежде чем она успела бы что-либо сказать. — Я виноват перед тобой, я ушёл. Теперь ушли от меня, а ты… у тебя всё хорошо. Ты не сломалась. Ты сильная. Я это знаю, всегда знал. Не нужно ничего доказывать — ни мне, ни себе.

— Доказывать?

Белые скулы, огромные глаза — как тогда, когда он быстро укладывал вещи в сумку. Но сейчас её пальцы не дрожат.

— Что доказывать?

— Не знаю, — он хрустнул пальцами. — Может, я не то сказал… я мало когда мог догадаться, что у тебя в голове.

— А я не понимаю, что в голове у тебя, — она легко, пружинисто приподнялась. — Ты не хочешь моей помощи. Так?

Он наклонил голову.

— Мне кажется, после всего, что мы с тобой прошли, это нас только сильнее запутает. Но, Настя, — он шагнул к ней, взял её ладонь, прохладную, гладкую, в свою. — Я действительно очень тебе благодарен.

На несколько секунд опустившиеся веки скрыли от него её взгляд, и она взглянула ему в лицо мягко, спокойно.

— Хорошо, — лёгкая улыбка, едва ощутимое пожатие пальцев. У него дух захватило от этого мимолётного соприкосновения, от того, как безукоризненно она держала лицо, не давая себя надолго ошеломить, сбить с толку.

Не оставалось никаких сомнений в том, что её компьютерное дело процветает. Конкуренты? Она сожрёт их, не поведя бровью, со свойственным ей тактом, чувством меры, внутренним благородством.

— Чуть не забыла, — с тихим смешком она вложила ему в ладонь ручку пакета. — Витамины.

— Угу, — он машинально переложил пакет из руки в руку. Настя отступила на шаг, каблуки тихонько стукнули.

— Звони, если что.

— Был рад тебя увидеть.

Кивок на прощание, и всё-таки — досада? обида? растерянность? Что-то детское, едва поддающееся контролю мелькнуло в прищуре тёмных глаз, и она развернулась, плавно пошла к лестнице.

Дождь утихал.

Минут через пять она мелькнула в том же сводчатом окне — выходила на крыльцо, на ходу запахивая сиреневый плащик, раскрывая зонт. Прошла по мокрой плитке двора, завернула за угол.

Алымов так и стоял, прижавшись носом к стеклу, уперевшись в подоконник перебинтованным коленом.