Всё-таки некоторые сказки - они именно для взрослых. В детстве я никакого смысла не видела, к примеру, в "Принцессе на горошине". Странная какая-то принцесса, из-за горошины не могла уснуть, и принц странный, раз именно из-за этого на ней женился...

А сейчас мне кажется, что это история про чуткость души, про обострённое восприятие. Про то самое состояние, когда всё вроде бы хорошо, и вот они, твои десять перин... но ты сквозь них чувствуешь что-то неправильное и больное. И тебе тяжело.
Ещё - это про способность прислушиваться к себе: ты не обманываешь себя и окружающих. "Да ничего, всё в порядке, тут ведь мягко..." Нет, ты говоришь как есть: здесь горошина, и она всю ночь не давала мне спать.
Кстати, ещё здесь есть и способность определить, что тебя мучает, разобраться в ситуации! Не просто "я не могла уснуть", а "это была горошина".
И ещё - это про то, что по твоей впечатлительности и чуткости тебя может узнать родная душа. Тот самый принц. Для которого именно твоя способность "страдать из-за пустяков" окажется самой важной.
Если вспомнить сказку - там ведь и принцесса была вымокшей и растрёпанной, и принц чуть ли не сам ей ходил дверь открывать... То есть "принц" и "принцесса" здесь вообще не про социальный статус. А именно вот про эту самую внутреннюю тонкость. По которой вы узнаёте друг друга.
Горошина нужна в том числе и для того, чтобы вместо принца или принцессы не выбрать свинопаса или пастушку. Которые наверняка тоже хорошие люди... но - другие.

...Так что, если ты не можешь заснуть из-за горошины - ты в порядке. Может, ты встанешь пораньше и пойдёшь смотреть рассвет. Может, ты встретишь принца. Может, ты напишешь хорошую сказку.
Здорово то, что ты можешь прочувствовать то, из-за чего другой человек просто перевернется набок и будет спать.

---

Когда зимой случается потепление и идёт дождь (вот как сейчас), я думаю: это ведь должен был быть снег. Это было задумано как метель, но что-то пошло не так.
Правильная и нужная вещь приходит к нам искажённым, неправильным образом.
И в жизни бывает такое чувство, когда... ну, это ведь должен был быть снег. Но почему-то вместо пушистых снежинок - холодная вода, и под ногами всё хлюпает.

А с другой стороны - природе виднее, разве не так? Может, этот дождь должен был случиться именно дождём. Может, он для чего-то нужен именно таким.
Ну и в жизни...

---

Попыталась вспомнить, как же я пришла в нынешний фандом. Похоже, по-набоковски: "...но и Лолиты бы никакой не было, если бы двадцать лет назад на морском берегу я не встретил Аннабеллу".
Только у меня в этой цепочке куда больше звеньев:
- случайно прочитала фик по этому фандому у автора, который писал по моему предыдущему фандому...
- в который я попала, случайно прочитав фик у автора, у которого были крутые ориджи, ассоциировавшиеся у меня с моим предыдущим ОТП...
- - который я полюбила, посмотрев пару эпизодов сериала после того, как прочла по нему фик...
И в итоге всё упирается в детскую книжку, которую я прочла лет в восемь.
Это даже не Набоков, это дом, который построил Джек

---

Обдумывая идеи фиков по "Притяжению", в какой-то момент чётко обозначила для себя то, что у меня на самом деле два параллельных хэдканона. И, пожалуй, это для меня не что-то новое, у меня такое было ещё со времён "Гарри Поттера".

Первый - "канонный" хэдканон. То есть то, как я воспринимаю для героев и события именно в контексте канона и его идей, в контексте того, "что хотел сказать автор". С чем-то, показанным в каноне, я соглашаюсь, что-то мне хочется переиграть, но в целом я принимаю реалии каноничного мира и каноничных характеров. Применительно к ГП картинка выглядит так: Гарри счастлив с Джинни, Гермиона живёт с Роном, но ей, имхо, больше подходит Виктор Крам, Снейп погиб, а может и "уползти", но уж если уползёт, вряд ли ему захочется иметь с Гарри и с Хогвартсом что-то общее. Сексуальная ориентация большинства героев - гетеро, а вот Дамблдор любил Гриндевальда и, имхо, взаимно.
Применительно к Притяжению-Вторжению - Юле хорошо в свободном полёте с Хэконом, Лебедев, осознанно отпустивший свою дочь, очень скучает по ней, но наконец получил возможность вздохнуть свободно и открыть для себя какие-то новые горизонты в жизни. Артёма жаль, но это скорее ощущение логичного конца, чем несправедливости.
А второй - "фанонный" хэдканон. Вернее, множество фанонных хэдканонов. Там я верю в снарри и снейджер (но никак не в драмиону и гарридраку), в артлебедев и гуглебедев в самых разных вариациях.

Для этих двух типов хэдканонов у меня параллельно существуют критерии вхарактерности и ООСа, логичности повествования, обоснованности поступков персонажей и так далее. И там, и там есть жёсткие аксиомы, на которых всё строится, а есть детали, которые можно крутить-вертеть, как хочешь.

Интересно, такое часто встречается? Или в основном авторы и читатели выстраивают себе некую единую картинку, или, напротив, всё меняется от фика к фику?..

---

Дописала роман про подводную лодку, который начала почти год назад, в апреле 2019-го. Там, конечно, ещё править и править - но сам факт!

UPD: Выложила на ЛитРес. www.litres.ru/kim-korsak/predel-pogruzheniya/
Буду очень рада комментариям)

запись создана: 18.03.2020 в 01:32

---

Вот бывает так: читаешь ты слэш по любимому пейрингу. Неканон, да, но характеры очень хороши, и их взаимодействие, и повороты сюжета, и эротика... Разные авторы, разный подход, но написано так здорово, что прям мурашки по коже и в груди теплеет.
И тут ты натыкаешься на джен про тех же героев. Тоже, кстати, неканон.
Джен скупее на эмоции, лаконичнее в описаниях. Как-то строже. Если в слэше душевная близость героев выражается во многом через близость физическую, то в джене такое не прокатит. В джене герои всегда на расстоянии - за исключением, может, пары неловко вырвавшихся слов и столь же неловкого дружеского объятия.
И в каком-то смысле этот дженовый фик для меня... нет, не могу сказать "ценнее", но что-то в нём есть такое, глубоко пробирающее. Какая-то кристальная чистота. Вроде как ты в картинной галерее рассматривал гигантские, детально выписанные полотна, а потом увидел маленькую картину, которая похожую идею выразила проще и лаконичнее.
Мне кажется, чтобы выразить близость и глубокую привязанность через лаконичную дженовую историю, нужно тонкое умение.

---

Сколько помню себя...

...у меня всегда было ощущение, что я живу в большом городе.
К слову сказать, живу я не в центре, но и не на окраине.
И вот за последние недели, выбираясь погулять на выходных, я вдруг осознала, что из моего города я могу без труда выйти пешком в трёх разных направлениях: условно говоря, север, северо-запад, запад.
В четвёртом, юго-восточном, выходить придётся довольно долго, но это реально, я проверяла.
И это так... странно.
Не то что прям как Гагарин увидел Землю маленькой -
но
всё же.

---

К вам посетитель

Фандом: Ориджиналы
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини, 1365 слов
Жанры: драма
Описание: К раненому офицеру в госпиталь приезжает женщина, которая для него много значит.

— Виктор Сергеевич, к вам пришли!

Взглянув на улыбающееся личико медсестры, Алымов мысленно пожал плечами. Ждал он разве что юриста, с квартирой окончательно разобраться, но никак не раньше четверга. Да и не приехал бы Виталий Алексеевич без созвона.

Может, Мишка вырвался или Тимур? Вряд ли, они до конца месяца в командировке.

Ну да что толку гадать.

Поправив завернувшийся край футболки, Алымов машинально пригладил отросшие за пару месяцев волосы и толкнул дверь в коридор.

В коридоре было темно. Большие круглые лампы под высоким сводчатым потолком ещё не зажгли, и из-за густо-серых клочьев, затянувших небо в окне, казалось, будто уже поздний вечер — вот-вот позовут на ужин и спать.

Алымов слышал тихий, мягкий шорох своих тапочек. Он шёл не торопясь: правую при ходьбе уже не скручивало болью, но она всё же ныла, когда он наваливался на неё слишком уж тяжело. Да и колено не желало толком гнуться.

Он подошёл к диванчикам у массивного арочного окна, впихнутым между цветочными кадками. Успел разглядеть тёмно-золотистый затылок, волосы по плечи, аккуратный светлый воротничок блузы над плотной тканью пиджака — и женщина повернула голову.

Он споткнулся на ходу и ускорил шаг, огибая диван. Улыбнулся — во всяком случае, он очень надеялся, что напряжённо растянутый рот и прикипевший к её лицу взгляд можно засчитать за улыбку.

— Здравствуй, Настя.

— Здравствуй, Витя, — приподнятые уголки губ, безмятежные тёмные глаза. Она подвинулась, и ему ничего не осталось, кроме как присесть рядом.

Наверное, усаживался он неловко — её взгляд метнулся к его колену, обтянутому повязкой. Он негромко усмехнулся, не дожидаясь её вопроса:

— Почти не болит.

— Это хорошо, — тихо сказала она, белые холёные пальцы неосознанным жестом погладили её собственное колено, левое, как его, собранное хирургами по кусочкам. — Извини, что не предупредила.

— Что ты, — он вдохнул глубже, — я очень рад.

— Не хотела устраивать ложную тревогу, — уголки тонких губ чуть приподнялись. — До последнего сомневалась, удастся ли выкроить окно. Завтра лечу в Гонконг на переговоры. Контракт важный — возможно, утрясать условия придётся долго.

— Ты теперь в бизнесе? — уточнил он, внимательно изучая её лицо.

Не такой уж и большой срок — шесть лет, да и не сказать, что Настя так уж решительно изменилась. Та же густая волна волос, та же привычка садиться нога на ногу, покачивать в воздухе носком туфли. И улыбка — осторожная, уголками губ. Настя редко улыбалась во весь рот, открывая зубы, теперь непривычно белые и ровные, как у актрисы — но уж если смеялась, так взахлёб, заливисто, припадая лбом к его плечу и вздрагивая.

Крохотные, едва приметные штрихи: вертикальные морщинки над переносицей, цепкий, пристальный взгляд, черты лица, словно бы заострившиеся, ставшие жёстче. И она уже не сутулилась, как раньше — прямой спине, развороту плеч мог бы позавидовать кое-кто из его офицеров.

— Мы занимаемся цифровой техникой, — она сдержанно кивнула.

— Надеюсь, всё идёт хорошо?

— Более чем. Только времени на что-то кроме работы мало остаётся.

— Зато у меня теперь времени хоть отбавляй, — он развёл руками. — Даже и не мечтал.

— А где Лена? — тёмные глаза скользнули по его лицу. — Навещает?

Прозвучало легко, небрежно, но он слишком привык по службе подмечать малейшие детали: напряжение в пальцах, чуть сузившиеся зрачки, едва заметный наклон корпуса вперёд. Почти неощутимые покровительственные нотки в голосе.

Она всё знала — и он позволил себе не скрывать то, что без труда об этом догадался.

— Осталось кое-что по мелочи утрясти — и нас разведут в загсе, без судебных нервотрёпок.

— Мне жаль, — негромко сказала Настя. — Это из-за твоего… ранения?

— Из-за инвалидности, ты хочешь сказать? — фыркнул он. — Конечно, она сыграла свою роль. Но, думаю, даже если бы я вернулся целёхонек, моему браку недолго оставалось.

Она кивнула, тёмная прядь скользнула по щеке, по шее.

— Дурак я был, — резко, отрывисто произнёс он.

— Тебе видней, — она улыбнулась одними губами. — Во всяком случае, ты меня никогда не обманывал. Просто собрал вещи и поставил перед фактом.

— Мне казалось, так лучше, — выдохнул он, чувствуя, как в глотке начинает царапать. — Знаешь, не рубить хвост по частям.

— Резонно.

И опять — расслабленное пожатие плеч, улыбка, а участившееся дыхание заметить трудно, если ты не ходил в разведку годами день за днём, не допрашивал, не вырывал информацию по крупицам. Эта женщина в изящном деловом костюме умела владеть собой — в отличие от девчонки в растянутом пушистом свитере, у которой любая мысль была написана на лице.

Ветка вишни, тяжёлая, в сочно-зелёной листве, стукнула в стекло, тихонько заскребла — Настя повернула голову к окну.

— У вас здесь настоящий сад. Я чуть не заблудилась, пока шла к корпусу.

— Можно бы погулять, но, судя по всему, дождь пойдёт, — он покосился на тучи, наливающиеся чернильной густой синевой. — Я часто выбираюсь побродить.

— И врача не слушаешь? — складки над переносицей обозначились резче. — Мне сказали, если бы ты так не торопился нагружать ногу, тебе бы уже можно было готовиться к выписке.

Он пожал плечами.

— Пределы своего организма я знаю. Здесь неплохие врачи, но ни один из них не может сказать мне, что я могу и чего не могу. Это чувствую только я сам. А что касается выписки — когда скажут домой идти, тогда и пойду. Честно говоря, не вижу особой разницы. Что палата, что квартира.

— Здесь за тобой хотя бы присматривают, — она усмехнулась с явным неодобрением. — Тебе нужно будет найти хорошего физиотерапевта — у меня есть один на примете, он мне в прошлом году судороги снимал. А бассейн хорошо бы подыскать недалеко от дома.

— Было бы здорово.

— Поспрашиваю у ребят, — мягкая улыбка. — Тебе сейчас, наверное, тяжело оставаться одному. Поэтому домой не очень хочется.

Да нет, почему, одному нормально. По крайней мере, днём. Даже спокойнее.

А ночью после двух таблеток веронала голова тяжелеет, сама клонится на подушку, и внутри ничего не колотится, не распирает черепную коробку.

Советовали к мозгоправу — да ну его.

— У тебя ведь есть друзья, — тихо, убедительно. — И у тебя есть я. Я сделаю всё, чтобы ты как можно скорее вернулся к нормальной жизни.

Он вновь покосился в окно. На стекле уже было видно несколько крупных капель, пара из них лениво поползли вниз, растекаясь тонкими струйками.

— Зачем тебе?

Тонкие арки бровей приподнялись:

— Зачем?..

— Зачем со мной возиться, — он прочистил горло. — У тебя бизнес, поездки. И наверняка кто-то есть рядом с тобой.

— А, это, — она небрежно отмахнулась ладонью. — Ничего серьёзного. А мы с тобой всё-таки не чужие друг другу.

В стекло уже вовсю стучало, вишнёвая ветка вздрагивала, приникая к карнизу и вновь упруго выпрямляясь. Алымов смотрел на Настю — с разгоревшимися щеками, с беспокойными узкими запястьями, тоненькую девочку под непроницаемой костюмной бронёй.

— Спасибо, что навестила, Насть, — горло опять пришлось прочистить. — Для меня очень много значит твой приход. Но больше — не надо.

Тёмные глаза потрясённо распахнулись — и тут же недоверчиво сузились зрачки.

— Не надо, — повторил он, прежде чем она успела бы что-либо сказать. — Я виноват перед тобой, я ушёл. Теперь ушли от меня, а ты… у тебя всё хорошо. Ты не сломалась. Ты сильная. Я это знаю, всегда знал. Не нужно ничего доказывать — ни мне, ни себе.

— Доказывать?

Белые скулы, огромные глаза — как тогда, когда он быстро укладывал вещи в сумку. Но сейчас её пальцы не дрожат.

— Что доказывать?

— Не знаю, — он хрустнул пальцами. — Может, я не то сказал… я мало когда мог догадаться, что у тебя в голове.

— А я не понимаю, что в голове у тебя, — она легко, пружинисто приподнялась. — Ты не хочешь моей помощи. Так?

Он наклонил голову.

— Мне кажется, после всего, что мы с тобой прошли, это нас только сильнее запутает. Но, Настя, — он шагнул к ней, взял её ладонь, прохладную, гладкую, в свою. — Я действительно очень тебе благодарен.

На несколько секунд опустившиеся веки скрыли от него её взгляд, и она взглянула ему в лицо мягко, спокойно.

— Хорошо, — лёгкая улыбка, едва ощутимое пожатие пальцев. У него дух захватило от этого мимолётного соприкосновения, от того, как безукоризненно она держала лицо, не давая себя надолго ошеломить, сбить с толку.

Не оставалось никаких сомнений в том, что её компьютерное дело процветает. Конкуренты? Она сожрёт их, не поведя бровью, со свойственным ей тактом, чувством меры, внутренним благородством.

— Чуть не забыла, — с тихим смешком она вложила ему в ладонь ручку пакета. — Витамины.

— Угу, — он машинально переложил пакет из руки в руку. Настя отступила на шаг, каблуки тихонько стукнули.

— Звони, если что.

— Был рад тебя увидеть.

Кивок на прощание, и всё-таки — досада? обида? растерянность? Что-то детское, едва поддающееся контролю мелькнуло в прищуре тёмных глаз, и она развернулась, плавно пошла к лестнице.

Дождь утихал.

Минут через пять она мелькнула в том же сводчатом окне — выходила на крыльцо, на ходу запахивая сиреневый плащик, раскрывая зонт. Прошла по мокрой плитке двора, завернула за угол.

Алымов так и стоял, прижавшись носом к стеклу, уперевшись в подоконник перебинтованным коленом.

---

Авторско-читательское

...Порой выходит так, что написать большой, подробный, наполненный эмоциями отзыв на прекрасный чужой фик - это значительно легче, чем написать ответ на прекрасный отзыв к собственному фику.
Ну вот пишут тебе, как всё здорово, как понравилось, как ночами не спали, читая, и какие герои вхарактерные, и какой сюжет, какая концовка... И ты прям всей кожей тепло этого отзыва впитываешь, и так тебе хорошо!
Садишься писать ответ.
Эмм.
Гмм.
Хмм.
Ну, типа, это...
"Спасибо! Мне очень приятно".
И не выдумывается больше ничего, хоть ты тресни.
А хочется ж рассказать читателю, что он сделал тебе хорошо, и что ты сидишь с ноутом на коленках и у тебя внутри котики урчат. Или не сидишь, а носишься по потолку с криком "Уииии!"
А слова-то и не складываются.

В общем, неведомый и прекрасный читатель, знай: очень может статься, что за парой сдержанных слов благодарности, которыми тебе когда-то ответил автор, прячется целая вселенная восторга. Просто автор так и не придумал, как его высказать словами через клавиатуру.

---

Фикрайтерское философское

Вот, по идее, люди пишут фанфики под впечатлением от канона. Прочитали или там посмотрели, что-то зацепило, захотелось уползти вон того героя, исправить вон тот сюжетный поворот, свести вон ту парочку. Так же это работает?
А я который раз знакомлюсь с каноном тупо ради того, чтобы писать фанфики.
Дозоры я лет шесть назад начинала читать, но забросила после первой книги: вроде и написано классно, но - не моя трава. Оказалось, траву надо было просто хорошенько раскурить: нынче осенью я прочитала залпом пять книг Дозоров ради... будем честны, ради того, чтобы писать НЦу про Антона и Завулона. Потому что я как-то вдруг набрела на этот пейринг на фикбуке, ахнула и сказала: "Хочу!"
И вот - наша песня хороша, начинай сначала: я посмотрела обе части "Притяжения" Бондарчука ради того, чтобы писать фики. Как оказалось, герои, про которых мне захотелось писать, взаимодействовали друг с другом ровно три раза: два в первой части и один во второй. Но - кому есть до этого дело?

В общем, Гарри Поттер, первая моя фандомная любовь, был тем редким случаем, когда фики пишут ради канона, а не когда канон глотается ради фиков

А "Притяжение", кстати, оказалось вполне качественной доброй сказкой. Олег Меньшиков так и вовсе очень хорош.

---

Профилактика

Не то что бы всерьёз, но...

Пишут, что отказ от обязательной вакцинации (надо полагать, именно от коронавируса) хотят включить в список административных правонарушений.
А стоит ли? Погонят всех на прививки в приказном порядке - уверена, даже кому-то из позитивно настроенных людей закрадётся в голову мысль: "А чего это они меня заставляют? А если я откажусь?" Что уж говорить о тех, кто вовсю отрицает существование вируса или его опасность. У кого-то уже рептилоиды на вышках 5G замерли с чипами наготове, дожидаясь знака от Билла Гейтса, а вы им - административный штраф...
Может, наоборот? Как только будет готова вакцина, сразу же начать рассказывать населению, что её на всех не хватит, так что, господа, кто хочет - записывайтесь заранее.
Не то что придут прививаться - прибегут!

---

Имя розы

Есть книги, в которых ты видишь самого себя. То, к чему ты пришёл своей собственной, когда-то торной, а когда-то неровной и извилистой дорогой, ты заново открываешь на страницах.
"Имя розы" Умберто Эко для меня начиналось неспешно, плавно, спокойно. Я открыла его почти случайно: захотелось чего-то, над чем можно бы поразмышлять - самоизоляция, как-никак. Вспомнила, что "Имя розы" когда-то читала моя подруга, и, судя по её отзывам, книга вполне подходила для неспешного, вдумчивого чтения.
И вот я постепенно пробиралась сквозь переплетения религиозных, политических, мировоззренческих дискуссий, следуя за детективным сюжетом, и постепенном спираль всё закручивалась, всё сильнее захватывал сюжет - для того, чтобы я ахнула в финале. Ахнула даже не от развязки как таковой - от ощущения потрясающего совпадения взглядов героя и моих собственных.

Ведь это же всё моё, моё.
То, что смех - это великая созидающая сила, и что очень важно уметь смеяться над самыми разными вещами.
Что твёрдая, фанатичная убеждённость, безоглядная преданность идее - опасна и разрушительна, и важно не терять способность сомневаться.
Что любые рамки и шаблоны, в которые пытаются заключить человека, искусственны - и рано или поздно они падают, сгорают.
И что, скорее всего, нет никакой абсолютной истины, есть лишь свободный неограниченный хаос, в котором человек пытается вырисовать для себя какие-то взаимосвязи и логику.

И при том, что история заканчивается на нерадостной ноте - у меня всё равно остаётся ощущение победы, свободы. Потому что мысль, высказанную героем - и вообще человеческую мысль - не сковать, не удержать, не убить. Она будет возрождаться, как сама жизнь.

Немного цитат - самых запомнившихся... а вообще, там хоть весь финал на цитаты растаскивай.

* * *

«Значит, при решении вопросов вы не приходите к единственному верному ответу?»

«Адсон, – сказал Вильгельм, – если бы я к нему приходил, я давно бы уже преподавал богословие в Париже».

«В Париже всегда находят правильный ответ?»

«Никогда, – сказал Вильгельм. – Но крепко держатся за свои ошибки».

«А вы, – настаивал я с юношеским упрямством, – разве не совершаете ошибок?»

«Сплошь и рядом, – отвечал он. – Однако стараюсь, чтоб их было сразу несколько, иначе становишься рабом одной-единственной».

* * *

«Дьявол – это не победа плоти. Дьявол – это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению».

* * *

«Бойся, Адсон, пророков и тех, кто расположен отдать жизнь за истину. Обычно они вместе со своей отдают жизни многих других. Иногда – еще до того, как отдать свою».

* * *

«Должно быть, обязанность всякого, кто любит людей, – учить смеяться над истиной, учить смеяться саму истину, так как единственная твердая истина – что надо освобождаться от нездоровой страсти к истине».

---

В голове очень быстро меняется картина мира. Просмотрела одни новости, почитала мнения - ситуация серьёзна, вирус опасен, надо по возможности сократить контакты с внешним миром. Открыла статьи других специалистов, обсудила - возникает вопрос: не нагнетается ли во многом паника искусственно? не правы ли шведы, которые не вводят карантин, работают, живут обычной жизнью?
Потом новые статьи - и снова ощущение "да нет, лучше уж самоизоляция, всё очень серьёзно..."
И обратно.
Наверное, это возможность поучиться не кидаться из крайности в крайность, найти для себя какую-то среднюю, компромиссную линию поведения, фильтровать информацию. И быть готовым к тому, что всё постоянно меняется, у тебя нет прочной картины мира, есть только кусочки паззла, которые постоянно складываются в новую картинку.

---

Весеннее

Последние пару дней просидела дома с лёгкой простудой, а сегодня пришлось зайти на работу, так что я выбралась в центр города. На улицах до сих пор полно людей, магазины открыты и работают, город живёт обычной жизнью.
И солнце. Какое сегодня было солнце, как хороша в этом году весна...
Во дворах полно подснежников, и другие цветы уже распускаются.

---

Принц в башне

Фандом: Лукьяненко Сергей «Дозоры»
Пэйринг и персонажи: Завулон, Антон Городецкий
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини, 1207 слов
Жанры: драма, юмор, AU
Описание: Завулон снимает с Антона ведьминские чары. Антона не устраивает способ.

— Очнулся, Городецкий, — удовлетворённо произнёс Завулон. Его тонкое бледное лицо с острыми чертами склонялось над Антоном низко-низко, но Завулон тут же откинулся назад, не давая Антону возможности проморгаться и хоть что-то уловить в выражении глаз.

Комната растекалась в туманной дымке, которую не мог разогнать бледный круг лампы. Антон попытался протереть глаза, приподнялся на подушках со смутной тревогой: казалось, вот-вот закружится голова, мир качнётся и снова уронит его на постель. Но пока всё оставалось на своих местах: и тускло-зелёный потолок, и стены, и тёмный силуэт Завулона на табурете у кровати.

— Что ты здесь делаешь? — Антон через силу шевельнул губами. Завулон обернулся к нему:

— А что с тобой случилось, ты спросить не хочешь? Хлопот с вами, Светлыми, не оберёшься. В одиночку скрутить троих ведьм первого уровня — никаких проблем, а вот не лапать у них в доме сомнительные артефакты — столь элементарная предосторожность, по-видимому, выше твоего разумения.

Антон поморщился: левую руку от безымянного пальца до локтя словно бы вновь прострелило острой, ввинчивающейся болью.

— Ты не ответил.

Завулон пожал плечами.

— Чары снимал, — легко сказал он, словно речь шла о погоде. — С тебя. Твоё начальство в курсе — так что я здесь совершенно официально. Пропуск продемонстрировать?

— Погоди, — Антон приложил ладонь к ноющему лбу. — А почему ты, почему не наши целители?

Улыбка, тронувшая тонкие губы, не сулила ничего хорошего.

— Потому что заклятие ядовитой стрелы, ударившее в тебя, было весьма специфическим, — вкрадчиво произнёс Завулон. — И снимать его тоже нужно было особенным образом. «Спящую красавицу» помнишь?

Антон не сдержал изумлённый выдох.

— Завулон, погоди. Ты же не хочешь сказать, что тебе пришлось меня целовать?

У Завулона вырвался тихий смешок, серые глаза слегка прищурились, вглядываясь в лицо Антона.

— Тебе что-нибудь известно о полной, изначальной версии этой сказки, Городецкий? Без цензуры.

Антон хватанул воздуха пересохшим ртом.

Будто только вчера они со Светой листали толстенную книгу сказок с золочёной обложкой — подарок Надюшке, и Света, посмеиваясь, рассказывала ему о недетских подробностях, которыми некогда были полны привычные детские сказки. Многое выветрилось из головы, но вот принца, занявшегося сексом с бесчувственной и беспомощной во сне принцессой, Антон помнил. Там ещё много было белиберды: дети, родившиеся у принцессы, пока она спала, мать принца, оказавшаяся людоедкой… но к Сумраку подробности, ведь ясно же, на что намекает Завулон! И ухмыляется издевательски.

— Должен сказать, это было весьма приятно. Ты так трогательно беззащитен во сне, Городецкий — невозможно этим не воспользоваться.

Антона подбросило на постели — словно и не было тяжелого забытья, упадка сил. Он дёрнулся к Завулону, и тот взмахом руки распахнул в воздухе тёмный круг портала.

— Можешь не благодарить за лечение, Антон, — улыбка приоткрыла ровные белые зубы.— И долг с тебя, так уж и быть, не стану требовать. Считай, что это мой подарок тебе.

Видимо, реакция у Антона ещё была слишком медленной: Завулон успел раствориться в портале прежде, чем с пальцев Антона сорвался пресс силы.

Пресс прокатился по комнате тяжёлой рябью. Антон присел обратно на кровать, чувствуя, что ослабевшие ноги едва держат его. Дверь почти сразу же приоткрылось, и к нему с озабоченным видом заглянул Карл Фёдорович, целитель.

— Антон Сергеевич, — он неодобрительно покачал головой, — конечно, хорошо, что силы возвращаются к вам так быстро. Но баловаться магией вам пока ещё рано.

Антон машинально кивнул.

Карл Фёдорович подошёл ближе, сканируя ауру Антона, и тот поднял голову.

— Скажите, Карл Фёдорович, — он сглотнул, — меня действительно лечил Завулон?

Целитель закивал, не прекращая рассматривать Антона сквозь Сумрак.

— Сам вызвался. Я, признаться, был в затруднении — разумно ли доверять здоровье одного из ценнейших сотрудников главе Дневного Дозора? Так что я посоветовался с Борисом Игнатьевичем, и он развеял мои сомнения.

Антон хмыкнул.

— А Завулон говорил вам или Борису Игнатьевичу, как именно он собирается меня лечить?

— Разумеется, без этого я бы его к вам не допустил, — Карл Фёдорович отступил на шаг, удовлетворённо кивнул. — Завулон описал мне процесс в подробностях — я даже и не знал, что он любит настолько красочные сравнения. А ведь он прав, ритуал действительно очень напоминает сюжет «Спящей Красавицы».

Щёки Антона обожгло. Он встал, зло взглянул на Карла Фёдоровича.

— И что, не было другого способа?

— Были, конечно же, — целитель невозмутимо пожал плечами, — но вариант, предложенный Завулоном, мы сочли наиболее эффективным.

Антон усилием воли рассеял в Сумраке файербол, стихийно начавший скручиваться на кончиках пальцев.

— Карл Фёдорович, — с расстановкой произнёс он, — а вы не подумали, что я бы прекрасно обошёлся без того, чтобы Завулон меня трогал?

Целитель растерянно развёл руками.

— О, Антон Сергеевич, а вот этот фактор мы, похоже, не учли… Вас тревожит то, что Завулон вступал с вами во взаимодействие, пока вы были без сознания?

— Ага, — Антон улыбнулся, чувствуя, как челюсти напряжённо смыкаются — попробуй разожми. — Тревожит.

— Я прошу прощения. Ваш контакт был кратким, Завулон очень быстро удалил яд из ранки.

Антон моргнул.

Встретившись с его озадаченным взглядом, Карл Фёдорович вновь закивал, проворно взмахнул рукой, разворачивая сферу с записанным воспоминанием.

— Вот как это было, смотрите. У Завулона практически не было возможности как-то на вас влиять, да и видно было, что он сосредоточен на лечении.

Сфера мягко засветилась, внутри заскользили тени, постепенно наливаясь красками, становясь менее прозрачными. Антон узнал себя самого — бледного, распростёртого на кровати, узнал острый профиль Завулона. Там, внутри, Завулон приблизился к кровати осторожно, словно боясь потревожить. Узкая ладонь обернула безвольно свисающую кисть Антона, приподняла, свободная рука Завулона резко взмахнула, словно рассекая что-то.
Разглядеть было трудно — видимо, у Антона на пальце проступила кровь. На том самом безымянном пальце: Завулон нагнулся гибким движением и вобрал палец в рот до основания. Антон — тот, что смотрел, прикипев взглядом к сфере, а не тот, что лежал, безразличный ко всему — почувствовал вдруг, как в солнечном сплетении тягуче разливается тепло. Склонённый черноволосый затылок Тёмного, нос с горбинкой, уткнувшийся куда-то в костяшки пальцев, бледные губы — Антон не успел толком увидеть, они уже выпустили влажный от слюны палец, и язык быстро лизнул уголок рта, где собрались красные капельки.

— Вот, собственно, и всё, — голос Карла Фёдоровича за спиной заставил Антона вздрогнуть. — Нужно было извлечь яд из ранки. Завулон предположил, что телесный контакт вкупе с заклинанием сработает надёжнее всего. Яд блокировал доступ к ауре, но Высший Тёмный, как мы и ожидали, смог проникнуть сквозь блокировку.

Антон кивнул.

— Понимаю, Карл Фёдорович. Прошу прощения, — он принуждённо улыбнулся, — после этого сна мозги у меня ещё туго соображают. В голову лезет всякая чушь.

— О, не беспокойтесь, — Карл Фёдорович мягко погасил сферу, в которой Завулон оборачивал запястье Антон нитью-амулетом — похоже, для скорого восстановления. — Вам пока нужно отдыхать, копить силы. Ложитесь, Антон Сергеевич. Я принесу вам травяной отвар — для скорейшего сна.

Он вышел, и Антон беззвучно засмеялся, уткнувшись лицом в подушку. Дети. Дети Спящей Красавицы — кто-то из них укусил её за палец от голода и высосал из ранки иглу. И она проснулась.

Антон не глядя протянул руку к тумбочке, опустил мобильник рядом с собой на подушку. Он не знал номера, понятия не имел, как собирается звонить, но, едва он ткнул пальцев в экран, из динамика послышался знакомый вкрадчивый голос:

— Как самочувствие, Городецкий? Желание разносить магией палату благополучно миновало?

Антон устало вздохнул.

— Зачем тебе? — сонно произнёс он.

— Что именно?

— Зачем меня доводить… и лечить меня самому — тоже, зачем?

Из динамика донеслось хихиканье, но тут же смолкло. На том конце помолчали.

— Знаешь, Городецкий, — негромко произнёс наконец Завулон, — ты попробуй найти один ответ на оба эти вопроса.

---

Моё

Ответа нет в решебнике

Фандом: Лукьяненко Сергей «Дозоры»
Пэйринг и персонажи: Юля, Завулон
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини, 1753 слова
Жанры: повседневность, юмор, драма
Описание: Тяжко приходится, когда на тебя сваливается всё и сразу: и операции Ночного Дозора, и родительское непонимание, и тройки по физике... и странные расчёты главы Тёмных.

По козырьку шахматного клуба вовсю барабанили дождевые капли, и Юля недовольно поморщилась, надвинула капюшон ниже, спускаясь по ступенькам. Ботинки опять промокнут – их, конечно, легко высушить заклинанием, да и Авиценну наложить, если насморк прихватит – минутное дело, а всё ж таки куда проще было бы, если б она наконец научилась ставить полноценный щит. Даже смешно: антимагические чары получаются на раз-два, сама Ольга хвалит, а вот от банального дождя…

Десять минут до метро, потом до Бабушкинской и ещё полчаса на маршрутке. Может, подождать у парковки какого-нибудь владельца машины и внушить ему, чтобы довёз? Что об этом говорит примечание к Договору? Кажется, это нарушение: людей можно использовать в случае «неотложной ситуации или выполнения служебного задания». А у неё нет задания. Есть несделанная домашка по физике и две тройки, из-за которых мама наверняка будет ворчать.

Юля беззвучно выругалась, на ходу стряхивая воду с выбившихся волос, запихивая их под капюшон.

Говорят, проблемы с родаками Тёмные решают запросто: легонькое воздействие седьмого уровня – и тебя считают круглым отличником. Ну… это немного странно. Должен же у тебя быть хоть кто-то, с кем ты ссоришься по-человечески, без колдовства?

Всё-таки надо было зонт взять. И обуть коричневые ботинки, их не жалко.

Получится успеть на зелёный? Линии вероятности говорят, что нет, можно не торопиться. И отойти надо подальше, а кто-нибудь точно обрызгает.

Юля отступила назад, глядя, как к тротуару подъезжает чёрная тонированная иномарка. Машина плавно затормозила прямо перед Юлей, стекло поползло вниз.

- Садись, Светлая.

Она разглядела смутно знакомое бледное лицо, блекло-серые печальные глаза. Поколебавшись, наклонилась вперёд, к окну.

- А что, у вас дома больной котёнок?

Тонкие чёрные брови недоумённо изогнулись:

- С чего это вдруг?

- Нам рассказывают на ОБЖ, что если тебе предлагает сесть в машину посторонний мужчина, надо сказать «нет» и быстро уходить, - Юля фыркнула. – А уж если он просит тебя помочь больному котёнку, надо улепётывать куда глаза глядят. Ну, или если угощает конфетами – но это уж для маленьких.

- А ты, значит, взрослая? – серые глаза слегка прищурились. – Котёнка у меня нет, а конфеты, может, и найдутся, если поискать. Садись, Светлая. Поговорить надо. А ты сможешь попасть домой на час раньше.

Юля помедлила, прикидывая вероятности. Потянула ручку на себя и уселась на переднее сиденье, расправила вымокшую юбку.

- Я думала, у начальника Дневного Дозора есть личный водитель.

- Я отпустил Шагрона на сегодня, - спокойно отозвался Тёмный, выбираясь в средний ряд. – Покатаюсь в своё удовольствие. Ну, а как твой шахматный турнир?

Юля пожала плечами, обернулась – вывеску клуба почти не было видно за потёками, дождь всё усиливался.

- Сегодня ничья.

- Довольна?

- Не знаю, - она откинулась на спинку кресла, вытягивая ноги. – Если заранее смотреть вероятности, я всё выигрываю. Это скучно. А если не смотреть… До инициации я хотела стать как Жужа Полгар, - Юля хмыкнула, - как Вера Менчик. А теперь-то ясно, великого шахматиста из меня не выйдет.

- Думаю, без работы ты всё равно не останешься, - заметил Тёмный. – Как и без средств к существованию.

- Да, в Дозоре платят хорошо. Я уже пару раз ломала голову, как подсунуть родителям внезапно свалившиеся на них деньги. Ну, всё банально: один раз – лотерея, другой раз – я якобы приз выиграла…

- Что-то я не слышу в твоём голосе особой радости, - мягко заметил он. – Большинство твоих ровесников, мне кажется, мечтает о финансовой независимости.

- Вот именно – большинство! – Юля качнулась вперёд, обхватила колени. – У них нормальные мечты. Нормальная жизнь. А я…

Она покачала головой. Тёмный смотрел не на неё, на дорогу, но в невозмутимом взгляде Юле виделась ирония.

- А ты – Иная. Было бы странно, если бы ты оставалась похожа на них.

- Но я же не хочу так! – Юля тряхнула головой. – Раньше мне было с кем поболтать, я не слонялась одна по коридорам всю перемену. А теперь Димка зовёт меня погулять и я наперёд просчитываю, как оно всё будет, вижу его ауру, и мне ничего с ним не хочется. Он хороший, но он говорит про танчики и про Кристину Агилеру, а я только что чертила дерево вероятностей для всех военных столкновений на Ближнем Востоке на следующие десять лет.

Тёмный усмехнулся уголком рта.

- Ну, а твои коллеги?

- А с ними всё наоборот, - Юля покачала головой. – Они добрые, улыбаются, но я для них маленькая. Я же вижу. Им со мной скучно, они свои разговоры разговаривают.

- И ты, значит, не знаешь, к кому пойти. Витязь на распутье.

- Наверное, - Юля потянула вниз молнию куртки: уже отогрелась. – Забавно, правда? Когда особо не к кому пойти, вываливаешь всё на того, кто под руку попадётся. Вам вряд ли особо интересны мои излияния – если, конечно, оставить в стороне возможность того, что вы специально наложили на меня какую-нибудь модификацию «Длинного языка», которую мне с моим третьим уровнем не распознать.

- Зачем бы мне? – Тёмный иронически взглянул на неё. – Отыскать твои уязвимости? Так всё, о чём ты мне сейчас говорила, я и так прекрасно себе представляю. Я достаточно имел дела с подростками-Иными, чтобы знать, как именно на них воздействовать.

- Угу, для начала выслушать, например, - Юля кивнула. Тревога, ощетинившаяся внутри, когда Тёмный позвал сесть в свою машину, понемногу расплывалась, растекалась, от тепла Юлю начинало клонить в сон. – Так чего вы от меня хотели?

- Одну безделицу. Через пару недель к вам переведут новенького – неинициированного Иного. Гесер, вероятно, захочет наладить с ним контакт через тебя. Мой тебе совет – откажись.

- Почему это? – Юля заинтересованно повернула голову.

- Потому что Светлым он может стать и без твоего участия. Не слишком сильным, до твоего нынешнего уровня едва ли когда-нибудь дорастёт. Кстати – ты сказала «третий»? Проверь себя на досуге. Не обязательно так спешить, - он засмеялся, видя, что Юля уже нацелилась окунуться в Сумрак. – Так вот, если он решит идти к Свету из-за тебя, то впоследствии вас ждёт душещипательная любовная драма, а меня – серьёзные неприятности из-за шухарта, под завязку накачавшегося амулетами.

- Он станет шухартом из-за меня? – Юля изумлённо взглянула на Тёмного.

- Во всяком случае, именно тебя он поспешит обвинить.

Юля задумчиво хмыкнула.

- А почему вы ко мне с этим идёте? Почему не к Борису Игнатьевичу?

Тонкие губы скривила едва уловимая усмешка:

- А ты уверена, что Гесеру не выгоден шухарт, который убьёт нескольких сильных и опытных Тёмных? Согласно Договору шухарты считаются невменяемыми, Ночной Дозор не отвечает за их действия.

Юля досадливо вздохнула, запустила пятерню в волосы.

- Блин. Мы же Светлые. Нельзя же так. И вообще, Светлому верь на четверть, Тёмному – не верь!

- Не верь, - кивнул он. – Твоё право.

Не поверит – и мальчик, которого она ещё не знает, может, сломает себе судьбу. А если Завулон врёт? Если он хочет, чтобы она не доверяла Борису Игнатьевичу?

- Я подумаю, - Юля втянула потрескавшуюся нижнюю губу.

- Подумай, - легко сказал Завулон. – Ты же аналитик. Между прочим, мало кто способен анализировать вероятности в Сумраке по ходу шахматной партии, не теряя концентрации. Если тебе это удаётся, значит, ты действительно талантлива.

- Спасибо, - Юля неуверенно улыбнулась. – Шахматы всё-таки неохота бросать, это хорошая разминка. И опять же, если уходить из клуба – придётся объяснять всё маме, а мама и так не понимает, куда я постоянно исчезаю на несколько дней, воздействие применять я не хочу, не могу, приходится врать…

- А что, если рассказать ей всё – как есть? – в серых глазах блеснуло ребяческое озорство.

- Как есть? – Юля растерянно уставилась на него. – Ведь Договор…

- Договор не запрещает передачу информации близким родственникам Иных. Конечно, потребуются некоторые формальности – клятва о неразглашении, например. Тебе сколько, пятнадцать? Значит, уже можешь решать сама. Вообще, обычно не рекомендуется рассказывать родным о мире Иных – я сам стараюсь, чтобы мои подчинённые без этого обходились, но в твоём случае…

- В моём случае это не ваша головная боль, а Гесера, - прыснула Юля, - так что почему бы и нет?

- Именно, - Завулон улыбнулся.

Юля взволнованно поёрзала в кресле.

- А знаете, я подумаю. Они всё равно, конечно, вряд ли меня поймут. И скандалы никуда не денутся. Но хотя бы врать не придётся. А Гесер ведь не может мне запретить, правда?

- Не может. Да он и не станет пытаться, он ничего особенно не теряет от твоего признания.

- Кстати, я вот подумала… - Юля вновь повернулась к нему, вглядываясь в сосредоточенное лицо Тёмного. – Я в Дозоре два года, а сумеречное имя шефа только недавно узнала. Так-то он для всех Борис Игнатьевич. А у вас есть обычное имя, человеческое?

Серые глаза глянули на неё с тенью интереса.

- Есть. Я нечасто его использую, только с близкими приятелями.

- Надо же, - Юля покачала головой. – Обычно «не для всех» – сумеречное имя, оно как бы настоящее. А вы оберегаете человеческое.

- Не то что бы оберегаю – просто должен же у моих приятелей быть повод гордиться? – он засмеялся. – На самом деле только ты сам решаешь, какое имя – настоящее. И какой облик, если уж на то пошло.

- О, - Юля придвинулась ближе, - у нас столько всего говорят про ваш сумеречный облик!

- Вот как? – он ухмыльнулся. – Например?

- Это правда, что у вас клыки, как у вампира? И когти?

- Правда. С вампиром, впрочем, сравнение так себе: устройство клыков зависит от их назначения, а кровь я не пью.

- А правда, что у вас глаза светятся жёлтым?

- Правда.

- И всё тело в чешуе?

- Практически.

- А правда, что у вас… - Юля осеклась, отвела глаза, пытаясь сформулировать как-то поделикатнее.

Завулон негромко усмехнулся:

- Правда.

- О! – она уставилась на него и тут же почувствовала, что краснеет. – Ох. Вы извините меня, это, наверное, личное.

- Ну почему же, всегда приятно быть объектом столь искреннего интереса.

Юля улыбнулась и даже нашла в себе силы не отвести взгляда.

- Я иногда несу чепуху, - вздохнула она. – Со мной бывает.

- Я тебе больше скажу: многие Иные, чей возраст давно перевалил за столетия, даже и не думают избавляться от этой привычки.

Она вновь прыснула. Тревожно сжавшаяся пружинка внутри понемногу ослаблялась, отпускала.

Он хмыкнул, думая о чём-то своём. Юля откинулась в кресле, пошевелила пальцами ног в ботинках. Если чуть и успели промокнуть, то высохли. Красота.

Машина мягко свернула под арку, съехала во двор.

- Третий подъезд, правильно?

- Правильно.

- Тогда – хорошего вечера, Светлая.

Они остановились, обманчиво-отрешённый взгляд скользнул по её лицу.

- До свидания, - она потянулась к ручке двери. Он задумчиво кивнул:

- До встречи. Думаю, лет через пять.

- А что случится через пять лет? – она нахмурилась.

Дверь открылась под нажимом руки, в лицо пахнуло прохладой дождя.

Завулон не торопился отвечать. Она шагнула на асфальт, собралась уже закрыть дверь с той стороны, когда вслед ей донеслось:

- Мне будет интересно увидеть, как ты изменишься.

Машина мягко тронулась и будто растворилась в арке. Юля пожала плечами.

Она-то, может, и изменится, а Завулон?..

А ей какая разница?

Сунув папку с шахматными этюдами под мышку, Юля направилась к своему подъезду.

Этот гамбит ей пока не по зубам, ну и ладно. Разберётся.

Время есть.

---

Песенки

Время от время развлекаюсь, пою песенки и записываю через программу. Выложу-ка я сюда записи, которые мне больше всего нравятся Тем более, по техническим причинам записывать каждый раз приходится с разных аккаунтов - неплохо бы собрать вместе, чтобы не потерялись.

БИ-2, Безвоздушная тревога - www.smule.com/p/2334693874_3407230349

Земфира, Самолёты - link.smule.com/G6c2USDjF4?channel=Copy-Link&lyr...

Ночные снайперы, Южный полюс - www.smule.com/p/1759404420_2305402201

БИ-2 и другие, Птица на подоконнике - www.smule.com/p/2334693874_3411614247

Анна Герман, Эхо любви - www.smule.com/p/1968610097_2719948768

---

Если сравнить...

Две истории из одного и того же фандома. Обе рейтинговые, обе макси, обе написаны прекрасным языком.
В первой - авторитарное государство, попытка переворота, отношения между людьми, находящимися по разные стороны баррикад. Во второй - просто жизнь, такая, как за окном, повседневные проблемы - и очень серьёзный конфликт, выросший из недоговорённости и попытки одного человека манипулировать другим.
На мой взгляд, вторая история глубже. Она показывает, как люди неловко сближаются, притираются друг другу, становятся друг другу очень важными и близкими, делают друг другу больно и расходятся, а потом проходят долгий и непростой путь, чтобы снова обрести друг друга и самих себя. Эта история очень... взрослая.
Но влюбилась я сильнее в первую историю. Она тоже хороша, в ней есть внутренняя логика, и в какой-то степени она о том же самом - но с лавхейтом, с отношениями, которые начинаются на грани принуждения, с с ощущением "кругом война и пиздец, а нам с тобой хорошо".
Во второй истории больше жизненной правды. В первой истории больше символов, архетипов.
И не сказать, какая лучше. Просто от одной у меня фейерверк перед глазами, желание бегать по потолку и орать, а от второй - тихое "это здорово".

---

А вот и соулмейт. Из невзятых вершин в списке только омегаверс остался...

Пару строк после вчерашнего

Фандом: Лукьяненко Сергей «Дозоры»
Пэйринг и персонажи: Завулон/Антон Городецкий
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини
Жанры: соулмейт!АУ, юмор, романтика
Описание: Связь соулмейтов - редкое явление, но обнаружить её легко: всё, что Иной напишет у себя на руке, проявится на руке его "родственной души". Антон уже давно переписывается со своим соулмейтом - и до сих пор почти ничего о нём не знает...


Доброе утро, Артур.

Ну да, формально уже «добрый день». Я только что проснулся.

Вчера не мог толком ничего написать, а сегодня ты, наверное, сам уже в курсе. Воронку сняли, все живы.

Артур?

Если ты занят, извини. Спишемся, когда освободишься.

Во-первых, Городецкий, у меня совещание. Во-вторых, писать нужно было не вчера, а тогда, когда тебя только начали втягивать в эту игру. Или то, что тебя, аналитика четвёртого уровня, отправили на полевую работу в качестве наживки для вампиров, тебя не смутило и не удивило? Если так, вынужден констатировать, что умственные способности моего соулмейта не дотягивают даже до посредственных.

А откуда ты про вампиров узнал?

Всё-таки я угадал, ты — Инквизитор? Иначе почему ты в курсе операций Ночного Дозора?

Зря злишься. Я не имею права разглашать рабочую информацию посторонним. А о тебе я до сих пор практически ничего не знаю. Только то, что тебя зовут Артур, ты собственными глазами видел исход евреев из Египта, живёшь в загородном доме и у тебя есть собака, которая обожает крекеры с сыром. Да я даже твой цвет не знаю!

Хотя на этот счёт у меня есть догадка.

Ты знаешь, что я твой соулмейт. И я говорил тебе, что ты можешь обращаться ко мне с любыми трудностями.

Да это не было чем-то особенным — рабочая ситуация. С вампирами я нормально справился. Это потом уже с воронкой всё завертелось… Не думал, что вообще понадоблюсь.

Кстати, ты в курсе, кто на самом деле наложил на Светлану Назарову проклятие?

В курсе.

Вот ещё один пример того, как желание всё держать в себе и быть за всех в ответе приводит к разрушительным последствиям. Подумай над этим, Городецкий.

Ты сильно волновался, да?

Я глупость какую-то тогда написал, извини. Честно говоря… это было стрёмно, я реально мог не вернуться оттуда. Нервы сдали, наверное.

Я был слишком занят, чтобы «волноваться», Городецкий. Но я привык строить разумные расчёты и заранее определять потенциальную ценность вещей вокруг меня. Связь родственных душ — уникальный тип магического взаимодействия, и даже при том, что моим соулмейтом оказался рядовой Светлый без особых талантов и умений, я рассчитываю извлечь из этой связи максимальную пользу — чего и тебе советую. Меня не устраивает твоя неосторожность. Когда я хочу сосредоточиться на работе и вдруг читаю на руке «иду снимать воронку это единственный шанс было круто с тобой общаться хочу ещё хочу тебя увидеть пожелай мне удачи» — естественно, это вызывает раздражение.

Тем более, если бы ты своевременно мне обо всём рассказал — я мог бы скорректировать ситуацию с воронкой заранее.

Ох.

Что «ох»?

Извини ещё раз, Артур. Мне правда жаль, что тебе пришлось за меня беспокоиться.

Но вряд ли тебе бы удалось что-то сделать с воронкой. Видишь ли, Светлана не просто так сама себя заколдовала, тут глава Дневного Дозора руку приложил. Даже если ты действительно Инквизитор, не уверен, что тебе бы удалось на него повлиять.

Ты видел главу Дневного Дозора?

Ага.

Он решил, что именно я сорвал его планы. И сказал мне, что запомнит это.

Что ты ответил?

«Помни, это полезно». Что-то в этом роде. А что мне оставалось? Если он захочет — Гесер завтра найдёт мою голову у себя под дверью. Хотя вряд ли Завулон будет мне как-то специально мстить, я ж не того полёта птица. А вот подождать, пока я где-нибудь на операции подставлюсь, и отправить меня в Сумрак — за милую душу.

Умеешь ты наживать врагов, Городецкий.

Один из немногих моих талантов.

Кстати, у меня остался его амулет. Как думаешь, поможет в случае чего? Или лучше выкинуть?

Оставь себе.

Ладно.

Кстати, если не смотреть Завулону в глаза, по нему и не скажешь, что он могущественный маг. Тощий какой-то, бледный, в сером костюмчике — встретил бы я такого на улице, подумал бы, что он «Гербалайф» продаёт… Ты смеёшься?

Почему ты решил, что я смеюсь?

У меня мурашки по ладони пробежали. Щекотно так, уже не в первый раз. Это же от твоего смеха?

Хм. Интересно. Связь соулмейтов далеко не всегда позволяет определять эмоции. Видишь, какой ты уникальный экземпляр, Городецкий? Свяжу тебя и запру в комнате под магическими щитами. Чтоб голову свою глупую под заклятия не подставлял.

Не надо меня связывать, Артур. Лучше… давай уже встретимся наконец. Я ещё в первую неделю предлагал, а у тебя всё время какие-то «обстоятельства». Ты же можешь приехать в Москву? Или я к тебе выберусь — только скажи, куда.

Хочешь меня увидеть?

Ну!

А не боишься разочароваться? Вдруг я тоже на торговца «Гербалайфом» похож?

Переживу. Мне кажется, каким бы ты ни был, ты мне понравишься. Ты мне уже нравишься. И ты наверняка вовсе не похож на Завулона.

Откуда такая уверенность?

Не знаю. У тебя вроде куча закидонов, но с тобой легко. А Завулон тихий такой, вежливый, а как глянет — язык к гортани примерзает. Кстати, я его видел в сумеречном облике — вот там он реально чудовище, не дай Свет на ночь увидеть. Чешуя, клыки, хер размером с колонну — интересно, всех Тёмных так в Сумраке корёжит или только наиболее отличившихся?

Артур?

Ты чего молчишь? Маякни хоть, что занят.

Я не занят, я обдумываю твою оценку.

Ой.

Извини. Вот я дятел, не подумал… Я не хотел, правда. У тебя тоже сумеречная форма демоническая? Клыки, чешуя?

И хер размером с колонну.

Демон наверняка может быть… интересным. Привлекательным. Завулон — в нём него ничего человеческого давно не осталось, а ты совсем другой.

Не старайся, Городецкий, ты лишь усугубляешь собственное и без того плачевное положение.

Ты ведь мне покажешь свой сумеречный облик, когда мы встретимся? Я бы хотел увидеть своими глазами.

И увидишь, и потрогаешь. Так сказать, на своей шкуре оценишь все особенности моей сумеречной формы.

О.

А потом скажешь мне, что ты о ней думаешь — если, конечно, у тебя останутся силы на разговоры.

О. Ну… я буду ждать.

Хотя я бы всё-таки предложил начать здесь, в реальности.

Страшно?

Да нет, просто…

Теперь ты предпочёл бы избежать нашей встречи?

Нет. Я хочу тебя увидеть.

Правильно. Тебе не нужно меня бояться, Антон. Ни в постели, ни в Сумраке, ни где бы то ни было ещё. Я не причиню тебе вреда — и никому не дам причинить.

Даже Завулону.

Я тебя не боюсь, Артур. И тебе не нужно дёргаться из-за меня, я могу за себя постоять.

Можешь. Но твои линии вероятности на ближайшие пару месяцев опять путаются. Будь начеку, и если что-то случится — сразу говори мне. Сразу, понимаешь, Антон? Не жди воронки над головой.

Разберусь. Спасибо.

Эта путаница в вероятностях — она как-то связана с Завулоном?

С ним ты точно ещё не раз пересечёшься.

Час от часу не легче.

Ладно, к шефу зовут, какая-то программа, похоже, полетела.

Иди, Городецкий. Может, загляну к тебе как-нибудь на днях.

Только заранее договоримся: в обморок не падать.

---

Неделю назад вернулась из Химок, с Совещания молодых литераторов при Союзе писателей России. Что сказать - было весело. Море эмоций, в котором позитива было намного больше, чем негатива. Новые люди, новые места, новые стихи.
В который раз поймала себя на том, насколько я люблю фанфикшен и вообще интернет-творчество с его свободой самовыражения, с его неограниченным разнообразием. Сидя среди людей, которые на полном серьёзе рассуждают об "ответственности творца перед читателем", о том, что "вы, молодые, на передовой литературы - и вы обязаны удержать этот рубеж", о том, что "фэнтези не может быть частью великой русской литературы" - так приятно вспоминать любимую слэшную нцу. Или гетную. Или свой дженовый оридж с матом на каждой странице.

В Химках было солнечно и немного морозно, и я почувствовала, что моя любовь к Москве в полной мере распространяется и на Химки. Что я снова ощущаю что-то такое живое, яркое, энергичное, к чему хочется прикасаться снова и снова.